Город потерянных душ [любительский перевод] - Кассандра Клэр

— Адель. — В музыкальном тоне, каким он произнес это, была столь сильная близость, что ей стало неуютно. — Кларисса Адель.

Она подошла к нему.

— Почему Адель? Я никогда не знала.

— Я и сам не знаю, — ответил он. — Я знаю, что Валентин никогда не хотел, чтобы тебя называли Кларисса Адель. Он хотел, чтобы тебя назвали Серафина, в честь его матери. Нашей бабушки. — Он повернулся и зашагал снова, и на этот раз она держала темп. — После того, как наш дедушка был убит, она умерла… сердечный приступ. Смерть от горя, всегда говорил Валентин.

Клэри вспомнила Аматис, которая не смогла забыть Стивена, свою первую любовь; отца Стивена, который умер от горя; Инквизитора, которая жила во имя мести. Мать Джейса, перерезающей вены, когда умер ее муж.

— Прежде чем я повстречала Нефилимов, я бы сказала, что невозможно умереть от горя.

Себастьян сухо засмеялся.

— Мы не испытываем такую сильную привязанность, подобно примитивным, — сказал он. — Разумеется, бывают исключения. Не все одинаковы. Но связи между нами, как правило, сильные и нерасторжимые. Вот почему нам так плохо, с другими не из нашего вида. Нежить, примитивные…

— Моя мама вышла замуж за нежить, — язвительно произнесла Клэри.

Они остановились перед квадратным каменным зданием с жалюзи синего цвета почти в конце аллеи.

— Когда-то он был Нефилимом, — ответил Себастьян. — И взгляни на нашего отца. Твоя мать предала и бросила его, а он всё равно провёл остаток жизни в ожидании вновь отыскать её и убедить вернуться к нему. Шкаф, полный одежды… — Он покачал головой.

— Но Валентин твердил Джейсу, что любовь — это слабость, — сказала Клэри. — Которая уничтожит тебя.

— А ты думаешь, это неправда? Когда ты не можешь забыть женщину и тратишь полжизни на ее поиски, а она тебя на дух не переносит? И при этом ты знаешь, что твоя возлюбленная вонзила нож тебе в спину, да еще и повернула его, — на мгновение он наклонился к ней так близко, что его дыхание всколыхнуло ее волосы. — Возможно, ты похожа на свою мать больше, чем на нашего отца. Но какая разница? Ты безжалостна до самых костей и в твоём сердце лёд, Кларисса. Не говори мне иначе.

Прежде чем она смогла ответить, он отвернулся и взобрался на верхнюю ступеньку дома с синими ставнями. Лента электрического звонка пролегала на стене рядом с дверью с каждым написанным от руки именем на пластиковой карточке рядом с ним. Он нажал на кнопку рядом с именем «Магдалена» и подождал. Внезапно сквозь динамик раздался скрежещущий голос:

— Qui est là?

— C’est le fils et la fille de Valentine, — ответил он.

— Nous avions rendez-vous?

Возникла пауза, затем раздался звонок. Себастьян рывком открыл дверь и вежливо придержал ее, позволяя Клэри пройти вперед. Ступеньки были деревянными, такими же потертыми и гладкими, как палуба корабля. Они в молчании преодолели лестницу до верхнего этажа, где на лестничной площадке дверь была слегка приоткрыта.

Себастьян вошел первым, а Клэри следом. Она обнаружила, что находится в большой, светлой, просторной комнате. Стены, как и занавески, были белыми. Сквозь окно она могла увидеть улицу, обустроенную ресторанами и бутиками. Мимо проносились машины, но, казалось, их звук не проникал внутрь квартиры. Полом служило отполированное дерево, мебель была из светлого дерева или обитые кушетки с цветными сбитыми подушками.

Часть квартиры была обустроена наподобие студии. Свет от фонаря лился на длинный деревянный стол. Здесь располагались мольберты, накрытые материей, которая скрывала то, что было изображено на них. Испачканный краской халат висел на стене.

Около стола стояла женщина.

Клэри могла бы подумать, что она — ровесница Джослин, если бы не несколько факторов, которые скрывали ее возраст. Она была одета в бесформенный черный халат, который спрятал ее тело, и были видны лишь белые руки, лицо и горло. На каждой ее щеке была черная руна, нанесенные толстыми линями, сбегающими из внешнего угла ее глаз к губам. Клэри раньше не видела подобных рун, но она ощущала их значение — власть, умение, мастерство. У нее были густые длинные каштановые волосы, ниспадающие волнами до талии, а ее глаза, когда она подняла взгляд, были своеобразного ровного оранжевого цвета, напоминающего умирающее пламя.

Женщина сцепила свои руки поверх свободной рубашки. Нервным, мелодичным голосом она произнесла:

— Tu dois être, Джонатан Моргенштерн. Et elle, c’est ta sœur? Je pensais que…

— Я — Джонатан Моргенштерн, — произнес Себастьян. — И, да, это моя сестра. Кларисса. Пожалуйста, говорите с ней по-английски. Она не понимает французский.

Женщина прочистила горло.

— Мой английский несколько подзабыт. Прошли годы с тех пор, как я говорила на нем.

— Мне он кажется достаточно хорошим. Кларисса, это Сестра Магдалена. Одна из Железных Сестер.

Клэри была поражена.

— Но я думала, что Железные Сестры никогда не покидают своей обители…

— Не покидают, — перебил Себастьян. — Если только они не опозорены участием в Восстании, которое было разоблачено. Кто, по-твоему, вооружал Круг? — он невесело улыбнулся Магдалене. — Железные Сестры — Творцы, не воины. Но Магдалена бежала из Крепости, прежде чем ее участие в Восстании могло бы быть обнаружено.

— Я не видела нефилимов пятнадцать лет, пока твой брат не связался со мной, — сказала Магдалена. Было трудно сказать, на кого она смотрела, пока говорила; ее невыразительные глаза, казалось, блуждали, но она точно не была слепой. — Это правда? У тебя есть… материал?

Себастьян залез в мешочек, прикрепленный к его оружейному поясу, и достал из него кусок чего-то, очень напоминающего кварц. Он положил это на длинный стол, и случайный луч солнца, прошедший сквозь звездное небо, словно шел из глубины материала.

Клэри затаила дыхание. Это был адамас, из лавки старьевщика из Праги. Магдалена шипяще вздохнула.

— Чистый адамас, — сказал Себастьян. — Нетронутый руной.

Железная Сестра обошла вокруг стола и положила руку на адамас. Ее руки, в шрамах и покрытые несколькими рунами, дрожали.

— Adamas pur, — прошептала она. — Прошли годы с тех пор, как я в последний раз держала в руках святую материю.

— Ты обработаешь его и зачаруешь, — произнес Себастьян. — Когда ты сделаешь, я заплачу тебе больше. То есть, если ты веришь, что можешь создать то, что я просил.

Магдалена взяла себя в руки

— Разве я не Железная Сестра? Разве я не приняла постриг? Разве не я обрабатывала Небесный Материал? Я могу создать то, что обещала, сын Валентина. Никогда не сомневайся в этом

— Я рад это слышать. — Было веселье в голосе Себастьяна — Я вернусь сегодня ночью. Ты знаешь, как найти меня, если я тебе понадоблюсь.